Февральские события 2014 года в некогда братской Украине разделили жизнь миллионов людей на «до» и «после». Пришедшие к власти неонацисты и ярые русофобы развязали страшную кровопролитную войну на Юго-Востоке Украины, отголоски которой мы будем слышать еще очень долго. Тысячи людей, считающих себя русскими, остались без крова. Тысячи людей были вынуждены оставить свои дома и искать спасения в другой стране. Тысячи людей уже никогда не встанут.
«Мы бежали от войны»
С семьей Макуха мне довелось познакомиться еще 10 лет назад. Сегодня, сидя на кухне в просторной квартире на улице Карла Маркса, мы с Лилией вновь вспоминаем события, которые перевернули ее судьбу.
Когда в Киеве начали скакать и жечь «Беркут», в ее родном Луганске поняли: их, русских, будут давить. Хотя родители Лилии с самой что ни на есть Западной Украины (из Житомира и Ивано-Франковска), она всегда считала себя русской, а русский язык – своим родным. Ощущение грядущей беды давило со всех сторон.
Беда пришла, когда укронацисты попытались силой навязать свои псевдоценности. В марте, когда еще не существовало понятия «Русская весна», на мирный Луганск налетели самолеты. Под ударом оказалась областная администрация и городской парк, где гуляли дети.
— Много тогда людей погибло, — говорит Лилия и трет руки, пытаясь избавиться от набежавших мурашек. В ее глазах блестят слезы. Вспоминать об этом невыносимо.
— А далеко администрация от дома? – спрашиваю.
— Да нет, буквально пять остановок. Километр всего, — отвечает Лилия и умолкает.
Она вспоминает собственный просторный дом, в котором места хватало всей большой семье – Лилии с мужем Владимиром и трем сыновьям – Вите, Толе и младшему Вовке.
Муж уехал в Нерюнгри, где он работал наездами года три, а вскоре и женщине с детьми пришлось оставить родной дом. Положение в Луганске становилось все хуже, обстрелы все чаще. Последней каплей стал обстрел блокпоста совсем рядом с домом. Тогда, вспоминает Лилия, детей она убирала подальше от окон и накрывала их собой.
19 июня 2014 года Лилия вместе с тремя сыновьями покинула Луганск, в который она вряд ли когда-то вернется.
— Мы пересекали границу на Изваринской таможне в 5 часов вечера, а уже в 8 ее обстреляли. Пришлось бежать от войны.
Тогда пограничники и таможенники буквально за 40 минут вывели из-под обстрела и эвакуировали более 2 тысяч беженцев.
Новая жизнь
Первое время она с мальчишками находилась в палаточном городке неподалеку от Ростова. Только самое хорошее и доброе она говорит о людях, которые отозвались тогда на клич о помощи.
— Нас тогда обеспечили всем. Буквально от зубной пасты до туалетной бумаги. Россия встретила нас с открытой душой и добрым сердцем.
Суровый Нерюнгри стал ее новым домом. Тогда, в 2014 году, жители нашего города сделали все, чтобы облегчить жизнь вынужденных беженцев. Они несли и несли одежду, обувь, продукты питания, бытовую технику. Случайная посетительница салона, куда устроилась работать Лилия, помогла с жильем. Кстати, в этой квартире семья Макуха живет по сей день.
В памяти момент. Мы с мальчишками идем по проспекту Ленина. Мирное время. Лето. Вдруг начинается дождь. Грохочет гром, а Вовка, самый младший из семьи беженцев, испуганно оглядывается и ищет, куда спрятаться… Вдруг обстрел? Грома он боялся еще долго…
— А я боялась первой якутской зимы, — с улыбкой рассказывает Лилия. – Иду на работу. Зима лютая. Туман. А у меня перчаточки тонкие-тонкие…
Дети пошли в школу. И Лилия, и муж работали. Жизнь вроде наладилась. На вопрос, хочет ли она вернуться в Луганск, отвечает категорично и без раздумий: нет. Дом, в котором счастливо до войны жила семья Макуха, разбомбили через несколько дней после их спешного отъезда.
— Долго в телефоне хранила фотографии, которые мне прислали. От дома не осталось ничего, кроме фундамента.
В Луганске до сих пор живет мама мужа Лилии и его сестра. Уехать они не смогли – мать совсем старенькая. А племянник Лилии погиб два года назад, защищая родной Донбасс.
Оторванный кусок
Война не стала самой большой болью для Лилии. Самой страшной болью, которую не излечит даже время, стал ее старший сын Витя. Говорит женщина о нем спокойно, но в глазах читается невыносимое и горькое…
Жизнь в Нерюнгри шла своим чередом. Что случилось в сознании Вити, не знает никто. Жизнь он стал вести разгульную, не контролируемую никем. Забросил казачество, в котором занимался два года. Наврал он матери, что поедет документы себе оформлять, а в Новосибирске встретился с сестрой по отцу и отправился в Киев, в столицу укронацизма. Впрочем, и там, у родни, задержался недолго – выставили его.
— Он звонил по видеосвязи, — рассказывает Лилия. – Татуировки какие-то на шее. Голова обрита, сзади волосы заплетены в хвост, как у Тараса Бульбы. А взгляд… Страшный такой взгляд, невидящий, остекленевший… Словно он под чем-то… Потом брату звонил, оскорблял, угрожал… Я поняла, что он воюет на той стороне…
Лилия умолкает. Говорить о предательстве сына, который переметнулся на сторону нацистов, разбомбивших его родной дом, заставивших его мать и младших братьев бежать от войны, ей не под силу.
И признается:
— Он теперь оторванный от меня кусок.
И снова умолкает…
Спасибо тебе, Россия!
— Что такое Россия? Это наш дом, — делится Лилия.
Здесь выросли ее дети Толя и Вовка. Вовка благополучно закончил школу. Сейчас он студент колледжа, и в нем невозможно узнать мальчонку, испугавшегося грозы.
Толя прошел обучение в кадетском классе. Получил паспорт гражданина Российской Федерации, как говорит его мама, вместе с повесткой. Служит на Дальнем Востоке в ВДВ, но уже скоро дембель, и дома его ждет семья и любимая девушка.
Лилия работает в одном из магазинов города. Покупатели ее любят, и, когда случились серьезные проблемы со здоровьем, горячо откликнулись на беду: помогли, поддержали.
Работает монтажником пластиковых окон супруг Владимир.
— Он сказал, что если Толя пойдет на СВО, то пойдет вслед за сыном, — разводит руками Лилия.
Она благодарна России за то, что приняла ее в свои материнские объятия, дала будущее Толе и Вовке, подарила семье тихую и спокойную жизнь вдали от обстрелов…
В голосе Лилии звучит характерный украинский акцент. Это все, что осталось у нее от той, прежней жизни…
Аксинья Луценко
Фото: из архива Лилии Макуха