В Хани я собиралась примерно лет десять, а то и больше. Местные средства массовой информации, будь то газеты или ТВ, вниманием поселок не баловали. Мое же о нем познание ограничивалось десятиминутной стоянкой поезда проездом по БАМу в отпуск. Но когда началась серия интервью с главами поселений Нерюнгринского района, сказала редактору газеты однозначно: «Никакой связи по интернету – поеду туда лично». Редактор благословила нас с нашим фотокорреспондентом Юрием Коковиным на эту командировку.
Билет до Хани на одного обошелся недорого, около 1700 рублей в одну сторону. Отправились мы поездом «Нерюнгри — Красноярск». Отправление было ранним утром – в 6 часов. Промелькнул мимо наш вокзал, растворились в утренней темноте очертания далеких сопок. Поезд катил по малому БАМу к столице магистрали Тынде.
Поразительно, но в Тынде оказалось градусов на 15 холоднее, чем в родном городе. Стоянка поезда почти два часа. Не сидеть же нам в вагоне? И мы неспешно прогулялись по бамовской столице, дошли до главной улицы Красная Пресня, сфотографировали местные достопримечательности по пути. Самое главное-то ждало впереди.
От Тынды до Хани поездка, откровенно говоря, утомительна. Станций немного и стоянки очень кратковременные, поэтому разминать ноги в коротких «прогулках» приходилось в вагоне. К счастью, мы с Юрием Коковиным курением не балуемся, так что страдать нам от отсутствия станций и свежего воздуха довелось в разы меньше, чем заядлым курильщикам. Впрочем, пришлось пострадать от отсутствия интернета и устойчивой мобильной связи. Хочется задать вопросы нашим мобильным операторам, почему в нашем XXI веке до сих пор одна из важнейших железнодорожных магистралей страны не обеспечена связью с внешним миром?!
17 часов дороги пролетели незаметно за чтением книг, разговорами, вглядыванием в грязные вагонные стекла и дремотой. В 23 часа 2 минуты поезд остановился на нашей конечной станции.
Встречала нас сама глава поселка Таисья Кабакова, веселая радушная хозяйка. Это было первое мое с ней знакомство. И не обманчиво первое впечатление. Все последующие дни командировки мы работали бок о бок очень плотно и очень легко.
Нам, конечно, предложили автомобиль, чтобы доехать до дома, где нам предоставили квартиру. Но мы, будучи вооружены знаниями о поселке по мобильному приложению 2ГИС, отказались: все ведь рядом.
Под ногами чуть похрустывал свежевыпавший снег. Он переливался под огоньками железнодорожной станции и создавал ощущение уюта. А вокруг синели огромные сопки, о высоте которых можно было лишь догадываться в фиолетовой ханинской темноте.
Первое утро в Хани запомнилось гнетущей тяжестью увиденных накануне сопок. В белесой бессолнечной пустоте неба они давили, грозя вот-вот раздавить своей громадой, а отсутствие небесного светила нагоняло депрессивные мысли.
Выпив наскоро кофе, мы с моим коллегой отправились на интервью в администрацию поселка.
Конечно, администрация Хани – это не администрация в привычном смысле этого слова. Муниципалитет находится в жилом доме на первом этаже, органам местного самоуправления отводится несколько объединенных квартир.
Но перед этим состоялся обстоятельный разговор с дворником Галиной, которая мела двор. Круглолицая, словоохотливая и улыбчивая женщина рассказала о том, что в Хани живет давно. Приехала в свое время к мужу, да так и осталась…
Кстати, очень многие жители рассказывали нам почти одинаковые истории: приехали на Север строить БАМ. И железная дорога стала их судьбой. «Если железную дорогу один раз не увижу, то это уже не жизнь», — призналась героиня будущего очерка Анна Карамышева.
Они помнят еще старый Хани, первый поселок. Он находится за железной магистралью. Мы побывали в нем. Кое-где остались еще жилые дома, где-то здесь когда-то располагался клуб и магазины. Здесь кипела жизнь, и даже не верится, что население поселка было далеко за тысячу. Сегодня в старом поселке мало, кто живет: в основном те, кто не захотел переезжать в каменные пятиэтажки. Кто-то использует свой бывший жилой дом как дачу.
Удивительный поселок, где все друг друга знают. Завидев новых людей, в данном случае нас, они улыбаются, обязательно здороваются и немного стесняются камеры.
Участкового в поселке нет, что вызывает определенную тревогу. Дети привыкли гулять на детской площадке в центре поселка, и рядом с малышами всегда находится кто-то из взрослых. Но в последнее время появилось немало приезжих, в том числе и вахтовиков. Не хочется программировать на плохое, но время нынче такое: нужно быть настороже. Однако вопрос висит в воздухе много лет.
Также много лет не решен вопрос с пожарной частью, которая положена поселку по числу жителей. В Хани есть отличный пожарный автомобиль и два замечательных добровольца, которые всегда готовы броситься на помощь – Анатолий Синилов и Евгений Антонов. Добровольцы – это прекрасно. Но жители всерьез обеспокоены, ведь если пожар произойдет в жилом доме этаже на четвертом, что тогда?! Что смогут сделать двое добровольцев или жители, которые в большинстве своем работают посменно? К счастью, Бог бережет людей от беды.
Анатолий Синилов – человек в поселке незаменимый. Он на все руки мастер и настоящая палочка-выручалочка. Кстати, отменный охотник.
Гуляем по поселку в компании главы Таисьи Кабаковой. Внимание привлек мужчина, который доставал вещи из китайских баулов и раскладывал их на покрывало.
— Это выездная торговля, — улыбнулась Таисья Геннадьевна.
Мужчина посмотрел на нас с подозрением, но дела своего не бросил. Вообще с торговлей в поселке все нормально, если бы не высокие цены. Они действительно великоваты по сравнению с районным центром.
Лариса Гончарова, хозяйка магазина «Магнат», объясняет это просто: все везут из Новосибирска. Это даже географически выгоднее, чем из Нерюнгри. Зато есть все: мясо, рыба, курица, и овощи, и кондитерка. Но самый ходовой продукт – это, конечно, хлеб. Его выпекают в местной пекарне две замечательные женщины, две Натальи: Пирожкова (вот ведь говорящая фамилия) и Женункина.
В пекарне тепло пахнет свежеиспеченным хлебом. Последний раз этот запах я чувствовала в далеком детстве. Камера у напарника моментально запотела, а я пока завожу разговор с женщинами о житье-бытье. Сетуют они на то, что рук рабочих не хватает. «Вот дам объявление на «Авито», может, кто и приедет к нам работать и жить», — делится Наталья Пирожкова.
Хлеб, между прочим, в Хани отменный, замешанный сильными и невероятно добрыми руками хозяюшек. Ткнешь пальцем в булку – а она обратно поднимается, выдавливая вмятину обратно.
Идем на вокзал. Отголоски советской эпохи – на БАМе просто огромные вокзалы, огромные для небольших поселков. Заходишь в такой вокзал, и слышишь эхо собственного голоса. Высокие потолки, огромные картины на стенах, несколько типичных для вокзалов металлических сидений и одиноко стоящий банкомат в углу. Неизвестно, когда в последний раз вокзал был наполнен людьми, и когда в кассу стояла очередь за билетами. От этого возникает ощущение какой-то невыносимой грусти.
Туда-сюда спешат через станцию Хани поезда. Едут люди в отпуск, по делам. Выйдя ненадолго из пыльного душного вагона, они, пожалуй, удивятся, как мало на этой станции жилых домов, окруженных горами. Посмотришь на одну сопку – это родная привычная Якутия. Посмотришь на другую, а там уже Амурская область. Вдаль посмотришь на синеющие вершины – это Забайкальский край. А у подножия — Хани, пограничный поселок, связанный с большим миром тонкой, звенящей ниточкой железной дороги.
Поселок, который живет своей неспешной жизнью. Идем на котельную. Она новая, что очень радует и руководство поселка, и его жителей. Перебоев с теплом практически не бывает, а вопросы с подвозом топлива решаются быстро. Уголь поступает равномерно, течет черное золото по транспортерным лентам, давая ханинцам драгоценное тепло.
Руководит котельной и, соответственно, мужским коллективом молодая жгучая брюнетка с пронзительными темными глазами Валерия Семченко.
— Вы такая красивая. Зачем Вам это? – спрашиваю ее, пытаясь перекричать грохот поступающего уголька.
— А мне нравится, — улыбается она в ответ.
В нескольких шагах от котельной кирпичное одноэтажное здание.
— Здесь у нас детская школа искусств и ДК «Эдельвейс», — рассказывает Таисья Кабакова и, заметив мой недоуменно рассматривающий взгляд, добавляет: — Здесь раньше баня была.
Вот так: в Хани баню перепланировали под учреждение культуры.
В ДШИ громкие ребячьи голоса. Нас ждут с маленькими выступлениями. Очень уж хочется маленьким ханинцам показать свое творчество. Коллектив «Ладушки» известен далеко за пределами родного поселка, об этом свидетельствуют многочисленные дипломы разных фестивалей и конкурсов. Не менее известен и коллектив ложкарей. Руководят ансамблями две сестры Кристина Жижерина и Надежда Беляева. Коллективы – гордость и украшение поселка.
В ДК Таисья Кабакова ведет нас не очень охотно.
— Ремонт у нас, — смущенно говорит она.
Ремонт – дело такое, долгое. Да еще и с поставкой материалов трудно: поезда стоят всего-то ничего. Как все успеть выгрузить? Но дела идут, и скоро Дом культуры с поэтическим названием «Эдельвейс» скоро гостеприимно встретит своих постоянных гостей.
От культуры – к образованию. В Хани есть школа № 16. Здесь учится 91 ребенок. И здесь тоже ремонт: вот так удачно мы приехали. Директор Олег Клементенок с гордостью показывает свои владения – три этажа, несколько десятков кабинетов, спортивный зал. В некоторых кабинетах уже установлено новое оборудование, современные интерактивные доски. Выполнен ремонт пищеблока. В школе есть большой спортзал, где дети, в том числе занимаются скалолазанием. Кстати, кружок по скалолазанию, пожалуй, самый мощный во всем Нерюнгринском районе. Мало, какие школы могут похвастаться складными стульями, которые максимально удобны для учеников, а вот Хани – может.
И редкий детский сад похвастается тем, что в группах установлены посудомоечные машины. Хоть и небольшие, но все же. В сад ходят 58 маленьких бамовцев. Ирина Житарчук устраивает нам целую экскурсию. Вот новые санитарные комнаты, новые кроватки, новые игрушки. Здесь живет детство. Каждый уголок пахнет счастьем и беззаботностью.
И не может поселок жить без амбулатории. Она тоже пережила ремонт.
— Все у нас хорошо, — спешит поделиться санитарка Ольга Григорьева. — Вот так уютно сделали.
Амбулатория небольшая, но для Хани, где 600 с небольшим человек населения, вполне достаточно. И стоматологический кабинет, и гинекологический, и процедурный. Ханинцы без медицинской помощи не остаются, их принимает врач Усманали Турдиев. Жители его очень любят, и рады, что он у них есть. Скоро здесь появится и аптечный пункт.
Все в поселке есть, кроме солнца с октября по февраль. Вот и мы, журналисты, не увидели ханинского солнышка. Оно скрывается где-то за высоченными сопками, и его хватает лишь на теплые поцелуи их вершин.
Ах, да! В поселке нет моста. Вообще нет автомобильного сообщения с соседними поселками. Несколько лет назад он сгорел (местные говорят, что подожгли). Ремонтировать не на что, строить новый — тоже. Да и вообще непонятно, чей этот мост – не то Якутии, не то Амурской области. Зимой на свой страх и риск машины передвигаются через реку Хани, а летом никто не рискует переправляться через своенравную водную стихию.
Несмотря на трудности, которые существуют, а в наше время без них не обходится, ханинцы бесконечно любят свой поселок.
Многие из них даже не планируют никуда не уезжать, потому что Хани – их дом, Родина и судьба.
Он насквозь пропитан терпким запахом бамовских шпал, а его гимн – звенящая струна железной дороги.
Поезд «Кисловодск — Нерюнгри», на котором мы возвращаемся в Нерюнгри, стоит всего 2 минуты. Нужно успеть добежать до своего вагона. Наспех прощаемся с нашим экскурсоводом Таисьей Кабаковой, и извиняемся за то, что практически оторвали ее от работы на эти два дня. Покачиваясь, поезд отходит от станции и энергично набирает ход. Мы увозим с собой гигабайты видео и фото, мегабайты диктофонных записей и тонны личных впечатлений, которые вряд ли можно уместить в формат нашей газеты.
Повернул поезд, и из-за очередной сопки прямо в глаза ударило ноябрьское солнце. Я его так давно не видела, и успела соскучиться.
Аксинья Луценко
Фото: Юрий Коковин